об одном шотландце

Рассказывают, что как-то шотландец, влюбившись в одну девушку, решил на
ней жениться. Но, как и все его соплеменники, он  был  очень  осторожен.  Он
заметил, что супружеская жизнь людей его  круга,  поначалу  сулящая  крепкий
союз, со временем превращается в настоящий ад и все потому,  что  жених  или
невеста, не желая ударить  лицом  в  грязь,  скрывают  перед  свадьбой  свои
недостатки. Он решил, что с ним такого случиться не должно, никаких разбитых
идеалов не будет. Поэтому предложение он делал следующим образом.
     - Я нищ, Дженни. Мне нечего тебе предложить: ни денег, ни земли у  меня
нет.
     - Дэви, мне нужен только ты!
     - Этого маловато, девочка. Я всего лишь нищий оборванец, ни на  что  не
годный. К тому же я и рожей не вышел.
     - Ну, не скажи; посмотри на других, они еще страшнее.
     - Какое мне дело до других, девочка? Плевать я на них хотел.
     - Дэви, с лица не воду пить, а некрасивый муж лучше красавчика.  Никуда
ты от меня не денешься, будешь сидеть дома, а не шляться по  девчонкам,  как
другие. С красавчиком хлопот в доме не оберешься.
     - Плохо ты меня знаешь, Дженни, бабник я, каких  поискать,  не  смотри,
что рожей не вышел. Пройти спокойно не могу мимо  юбки.  Намучаешься  ты  со
мной, Дженни.
     - А, брось ты, Дэви. Сердце-то у тебя доброе, и  потом,  ведь  ты  меня
любишь?
     - Ой как люблю, Дженни, да боюсь, что скоро ты мне надоешь.  Добр-то  я
добр, но это пока все идет нормально. Сидит во мне какой-то  черт  -  можешь
спросить у матушки, это у меня от папаши. Как что не по  мне  -  все,  такой
скандал закачу! С годами у меня характер испортится, это уж как пить дать.
     - Есть такое, покричать ты любишь, но потом  тебе  стыдно.  Ты  честный
парень, Дэви. Я знаю тебя лучше, чем ты сам. Из тебя выйдет хороший хозяин.
     - Скажешь тоже, Дженни! Водится за мной один грешок. Что  же  хорошего,
если я спокойно смотреть не могу на выпивку. Как учую  виски,  так  рот  сам
собой и разевается, словно у лохтейского лосося. Пью, пью, и все мне мало.
     - Ничего, проспишься. А трезвый ты очень хороший, Дэви.
     - Кто знает, Дженни. Не люблю, когда мне надоедают.
     - Ничего, Дэви, договоримся. Ты ведь будешь работать?
     - Работать? С какой это стати, Дженни? Нет, о работе лучше не заикайся,
терпеть не могу работать.
     - Ладно, Дэви, но ты ведь будешь стараться? Что  с  тебя  возьмешь?  От
каждого по способности, как сказал наш священник.
     - Постараться-то постараюсь, да что с того  толку,  Дженни?  Мне  и  на
кусок хлеба не заработать. Человек слаб и грешен, Дженни, а такого слабака и
грешника, как я, Дженни, еще поискать надо.
     - Ладно-ладно, Дэви, это хорошо, что  ты  со  мной  откровенен.  Другие
наврут с три короба, а потом мучайся с ними. Ты ничего не  скрываешь,  Дэви.
Я, пожалуй, пойду за тебя, а там посмотрим, что из этого выйдет.
     Что из этого вышло - никому не известно,  в  истории  об  этом  нет  ни
слова,  но,  надо  полагать,  леди  уже  не  имела  права   ни   при   каких
обстоятельствах клясть свою судьбу. Так  ли  оно  вышло  или  иначе  -  язык
женщины далеко не всегда поступает в соответствии с законами логики, - но ее
муж Дэви, во всяком случае, мог быть спокоен: ни одного упрека в свой  адрес
он не заслужил.